«Там меняются сны»
В копилке у каждого маститого альпиниста есть нечто мистическое, необъяснимое. При высотных восхождениях альпинисты приближаются к той тонкой грани, которая отделяет наш мир от иного. «Снежные барсы», гуру от альпинизма рассказали о случаях, которым невозможно найти рационального объяснения.
«Вдруг кто-то невидимый начинал помогать»
Двумя историями с нами согласился поделиться мастер спорта СССР, мастер спорта России международного класса, «Снежный барс», Вице-президент Федерации альпинизма России Иван Душарин.
— В 1997 году мы совершали восхождение на Нанга Парбат в Пакистане, это — 8125 метров, — рассказывает Иван Трофимович. — Мы были первыми россиянами, которые попали на этот самый западный восьмитысячник планеты.
Сходили, все было нормально, уже спускались. А два человека у нас —Виктор Колесниченко и Андрей Волков — приехали чуть позже. Мы спустились на 5100 метров, а они после акклиматизации только пришли в штурмовой лагерь на 5100 на ночевку.
Обменялись информацией, мы ушли вниз, они расположились на ночлег. Стояла необычно теплая для восьмитысячника погода, масса снега сильно намокла. Ребята поставили палатку под прикрытием стены, потому что слева и справа там «ходили» лавины.
Легли спать головой от стены, и вдруг Виктор Колесниченко говорит: «Что-то неудобно лежать, давай перевернемся». Андрей Волков уже дремал, но спорить не стал, они перевернулись, легли головой к стене. Ночью Андрей почувствовал, что его задавливает снегом, и закричал. За ним лежал Виктор. Палатку сразу сломало. А мы всегда палатку привязываем к стене. Там была веревка.
Виктор в доли секунд прорвал палатку руками, схватившись за веревку, вытащил себя. Через образовавшуюся дыру за руки вытащил задыхающегося Андрея, которого уже практически полностью завалило.
Иван Душарин говорит: если обычные лавины проходили в том месте мимо, то тут сошла мокрая лавина. Она растеклась по склону, и снежный поток завернул в сторону палатки.
— В два часа ночи альпинисты остались на высоте 5100 в одних плавках. Снежная масса остановилась, они стояли, прижатые к скале. Палатка была завалена, они начали разгребать снег руками. Виктор помнил, что у него под головой были ботинки. Вытащил их, потом они потихоньку раскопали вещи, которые были мокрыми. Оделись. Каску, которая лежала у них в ногах, всю раздавило. Такая была нагрузка. Если бы что-то не подсказало Виктору, что они неправильно лежат и необходимо перелечь, им бы раздавило головы. Его будто кто-то толкнул в тот вечер…
Наступил рассвет. Альпинисты сидели и думали, что надо идти вниз, светозащитных очков найти не удалось, а как было без них идти на высоту 8125?
— Мы обычно очки вешаем под козырьком палатки, чтобы их случайно не раздавить. Ребята буквально истоптали площадку, выдергивая вещи и остатки палатки. Прошли по ней сотни раз, перебирая, просеивая сквозь пальцы снег. И вдруг, бросив взгляд, прямо посередине площадки они увидели очки, целые и невредимые. Как будто кто-то взял и аккуратненько положил их на видное место. Они до сих пор не могут понять, как это произошло. Но тогда поняли, что это знак свыше, надо идти наверх. Продолжили восхождение и через пару дней Виктор и Андрей стояли на вершине Нанга Парбат.
Иван Душарин трижды поднимался на Эверест (8848 метров, стоял на вершине на К2 (8611), Нанга Парбат (8125 м), Чо-Ойю (8201 м). Всего в его копилке — более 300 сложнейших восхождений. Случалось, что ситуация была безнадежной, но вдруг кто-то невидимый начинал помогать. Внезапно находился выход, как это было, например, по воспоминаниям Ивана Душарина, когда они поднимались на пик Клары Цеткин (6641) на Памире.
Но подробно именитый альпинист вспоминает события 1996 года, когда их группа по северному ребру со стороны Китая поднималась на гималайский восьмитысячник К-2 (Чогори). Иван Душарин был руководителем экспедиции. Спортивный состав был разбит на четверки.
— Восхождение совершали без кислорода. И так случилось, что у нас пропал Игорь Бенкин. Погиб на спуске. Прошло время, мы вернулись домой. Вдруг меня находит одна из моих учениц, которая начала заниматься духовными практиками, эзотерикой. И рассказывает, что к ним приехал духовный Учитель. И она попросила его с точки зрения высших сил проанализировать ситуацию, которая произошла на К-2.
У всех болела душа, никто не могли понять, куда пропал и как погиб Игорь Бенкин.
— Я приехал, этот Анатолий посадил меня в отдельную комнату, сказал, что обратился к двум своим товарищам, которые владеют этими техниками, к тому же имеют высшее медицинское образование. Они анализировали ситуацию независимо друг от друга, и их выводы совпали на 90%.
Иван Трофимович говорит, что был просто поражен услышанным. Анатолий в мельчайших деталях начал рассказывать, как продвигалась группа, кто в чем был одет. Два его духовных учителя не были в горах, не имели никакого отношения к альпинизму, не знали специфики восхождений и альпинистских терминов. Но они смогли точно воспроизвести события тех дней, свидетелем и участником которых был Иван Душарин.
— Я сам тогда наблюдал за всем восхождением от начала до конца в подзорную трубу. Видел, как наступила ночь, они пересекли кулуар, пришли к веревкам. Уже успокоился, думая, что они по веревкам дойдут до палатки. И вдруг выяснилось, что Игоря Бенкина нет.
— Что же там произошло?
— Анатолий объяснил, вернее они как-то смогли «увидеть», что у Игоря от недостатка кислорода со сбоем начал работать мозг. Многие, кто поднимался на восьмитысячники, знают, как кровь относит кислород от мозга к мышцам и можно «уплыть».
Когда они уже были на веревках, Игорь стал говорить, что они ошиблись, прошли лагерь, им надо возвращаться обратно. И он пошел вверх. Американец Карлос Булер, сам будучи на пределе физических сил, пытался его остановить, но Игорь его оттолкнул и пошел наверх.
Как объясняли эзотерики, на каком-то этапе Игорь, перещелкивая карабин с одной веревки на другую, сорвался. Упал с высоты 400 метров на скалу, у него произошел перелом основания черепа, смерть наступила мгновенно. Падая вниз, он вызвал лавину, которая сбросила Игоря еще ниже. Его засыпало снежной массой. Анатолий сказал, что Игорь лежит ниже, в 600 метрах, от того места, откуда упал.
Иван Душарин рассказывает, что распорядился, чтобы там, на восьми тысячах, оставили палатку, куда положили медицинский баллон с кислородом, газ, маску, в надежде на то, если Игорь вдруг придет.
— Отец Игоря, Владимир Самуилович Бенкин, известный хирург, все время спрашивал у меня, какие экспедиции на К-2 планируются и каким маршрутом альпинисты пойдут. Он рассказал, что, когда сына не стало, ему стал сниться постоянно один и тот же сон, что Игорь приходит в палатку, ложится в нее, а ноги у него остаются снаружи. Все последующие экспедиции, к сожалению, к тому месту пробиться так и не смогли.
«Внутренний голос сказал мне: вставай и иди»
«Снежный барс», мастер спорта по альпинизму СССР Владимир Шатаев также не раз сталкивался с тем, что, с точки зрения здравого смысла, объяснить невозможно.
Владимир Николаевич вспоминает, как весной 1995-го в составе экспедиции Северной Осетии он в качестве тренера поднимался на Эверест. Шли с севера, со стороны Тибета.
— Почти завершив акклиматизацию, с Федей Шульевым и Юрой Прояевым мы ночью поднялись на 8300 метров. Кислорода практически не было. Его очень сложно было достать. Один из шерпов должен был поставить нам палатку. Заверил, что все в порядке. Но мы, поднявшись на 8300, палатки не увидели. Хоть ложись и умирай.
Ее случайно обнаружил в девять вечера Федя Шульев. В сложенном виде она была заложена под камень. В полной темноте, при сильном ветре, ребята начали готовить площадку, а потом устанавливать палатку. Я им не помогал, просто был не в состоянии. Газ мы зажгли только ближе в полуночи. И нам удалось, наконец, кое-как согреться.
Владимир Шатаев говорит, что возможностей идти на вершину не было.
— У нас был только один баллон с кислородом, который мы использовали ночью на троих. А в «высоких кругах» ждали результата. Утром 11 мая я стал чувствовать себя лучше. А дальше началась, то ли мистика, то ли Господь Бог вмешался. Меня будто кто-то подтолкнул. Внутренний голос сказал мне: вставай и иди.
Я оделся, вышел из палатки, помню ощущение, что точно знал, куда идти. Прошел вверх по склону метров 30 и нашел… 24 кислородных баллона. Это было что-то невероятное. Я спустился к ребятам, рассказал о баллонах. Позже выяснилось, что их оставили участниками иркутской экспедиции 1994 года. С кислородом у нас появился шанс совершить восхождение. Мы, проверив баллоны на давление, взяли с собой 12 штук — по 4 на каждого — и пошли. И у нас получилось. Мы взошли на вершину.
Спуск, как говорит Владимир Шатаев, был тоже экстремальным.
— На высоте 8700 я понял, что у меня кончился кислород в баллоне, у ребят запасных баллонов тоже не осталось. Говорю им, идите вниз, а я попытаюсь потихонечку пойти без кислорода. Конечно, скорость упала раз в 5. Я еле-еле передвигался. И вдруг увидел — лежат баллоны.
Когда группы совершали восхождения, они делали там бивак. Ночью обычно один баллон устанавливали в палатку, когда спали. Через распределитель поступал кислород. А так как баллоны были уже на сколько-то использованы после ночевки, брать их наверх с собой было бессмысленно. Поэтому их просто оставляли на месте, никто их уже не снимал, это было тяжело и сложно.
В тот момент, когда я их увидел, мой внутренний голос сказал, а ты посмотри, что в баллонах? Начал проверять давление, в первом — 30 атмосфер, во втором — 30, в третьем — 50. А вообще в то время баллоны заряжались на 220 атмосфер. Баллона на 50 мне хватило, чтобы при лунном свете добраться до отметки 8200 метров, где у нас был бивак, стояла палатка. Вот эти подсказки, когда звучал внутренний голос, практически спасли мне жизнь. Мне тогда было 58 лет.
«На корточки присел второй Ринат»
Альпинисты говорят, что там, на высоте, под самым Богом, совсем другие, неземные измерения.
В одной из телевизионных передач именитый восходитель Ринат Хайбулин вспоминал, что на пике Победы, на самом северном семитысячнике Земли, ему чудом удалось выжить во время холодной ночевки в 1994 году. Выкопав на склоне ледорубом укрытие в снегу, он забрался в спальный мешок. И вдруг рядом с ним на карточки присел… второй Ринат.
Альпинист, чтобы проверить свое тело и разум, стал вслух повторять таблицу умножения, шевелить пальцами на руках и ногах. А двойник потребовал не лежать на боку, а опереться на локоть, чтобы избежать воспаления легких. Расшнуровать ботинки, чтобы не отморозить ноги, а потом — натопить на газовой горелке снег, съесть шоколад…
Ринат Хайбулин остался жив. В книге по эзотерике он прочитал, что встреча с астральным двойником сулит человеку гибель. В тот год он сорвался на ледовом склоне, висел над стеной, а под ним было 400 метров пропасти. Потом угодил в ледовую куполообразную трещину. И Ринат, несмотря на отличную форму, принял решение прекратить высотные восхождения.
— Верхние горы — это самая высокая часть материального мира, которая упирается в самое небо, — говорит альпинист, врач-хирург Игорь Похвалин, кому покорились семь самых высоких вершин мира. — Там появляется то, чего нет в обычной жизни. Там происходят чудеса, люди получают Скрижали Завета, слышат нагорные проповеди. Ведут внутренний диалог. Там меняются сны. Там вообще другое восприятие мира.
Рационально это можно объяснить гипоксией, нехваткой кислорода. У некоторых возникают галлюцинации, в том числе и вербальные. Альпинисты слышат слова, которые никто не произносил. Ощущают присутствие кого-то невидимого. Или им кажется, что пахнет французским шампанским, хотя при минус 40 градусах и ледяном ветре, там вообще отсутствуют запахи.
Игорь Похвалин вспоминает, как в 1989 году он чуть не погиб под вершиной на пике Ленина.
— Мы шли через скалы Липкина, было относительно тепло, я оставил пуховку, думал, что сейчас быстренько забегу на вершину. Когда вышел на гребень, там дул ледяной ветер, и на одном из перегибов, на высоте 6900 метров, я провалился в трещину. Стал замерзать, в какой-то момент увидел себя со стороны… Какое у меня глупое выражение лица.
Когда ты переходишь по ту сторону, там становится необычайно тепло, светло. Я видел озеро Искандеркуль, которое находится по ту сторону Алайского хребта. Но сознание еще цеплялось за земное. Я искал аргументы, ради чего мне нужно вылезти из этой трещины. И почему-то в памяти всплыло, как перед поездкой на Памир, я прибивал дома к стене планочку. Гвоздь был тоненьким. Я поторопился и смял его головку. И там, на Памире, в ледяной ловушке, я вдруг вспомнил про этот гвоздик. Понял, что его надо достать и забить правильно. Это стало аргументом. Все остальное просто не работало. Я стал карабкаться по ледяным стенам, срывался и снова лез. И выбрался из этой трещины.
Игорь Похвалин говорит, что это был хороший опыт. У него были ощущения, что смерти нет.
— Мне было там так хорошо, что я сначала просто не видел смысла возвращаться. Но если не настало еще ваше время уходить, всегда найдется какой-нибудь гвоздик.