Бриллианты прятали в самые неожиданные предметы
Революционные события 1917-го заставили российскую знать переживать за свои богатства. Многие старались спрятать золото-бриллианты, чтобы большевики не отобрали их, а затем при возникшей возможности вывезти эти сокровища за рубеж. Мы вспомнили, какие изощренные способы использовали, спасая принадлежащие им драгоценности, члены императорской фамилии, балерина Матильда Кшесинская и другие.
Из грязи – в князи. А можно и наоборот. Именно такая перспектива замаячила после Октябрьской революции перед тысячами представителей российских состоятельных сословий.
Уже в декабре 1917 года по городам покатилась волна массовых обысков, которые проводили революционные власти в домах у «буржуев» — аристократов, купцов, промышленников… Солдаты и матросы при этом действовали жестко: обшаривали все закоулки, перетряхивали белье, даже ломали порой мебель, подозревая, что внутри нее устроены тайники. Найденные значительные ценности подлежали безусловной конфискации, но за «бытовую мелочевку» (например, пара колец, сережки, цепочка, портсигар, запонки) владельцам ее можно было «повоевать» с представителями новой власти.
Кроме того, 14 декабря ленинское правительство приняло «Декрет о государственной монополии на банковское дело», объявляющий в том числе и национализацию банковских ячеек, где хранили свои драгоценности многие опасливые господа. Практически одновременно с этим значительно более строгими стали правила досмотра на пограничных переходах, через которые нелояльная к большевикам публика пыталась выехать за рубеж.
В такой ситуации богатым оставалась не плакать, а прятать. Прятать деньги, золото, «камешки», ювелирку …
Кто-то при этом рассчитывал просто переждать лихолетье («большевистская власть – это же ненадолго!»), а кто-то сразу продумывал варианты нелегального вывоза таких капиталов за кордон.
Здесь — рассказ лишь о некоторых эпизодах этой удивительной эпопеи.
Спасительная чернильница
Начнем с самых «верхов». Принадлежавшие им уникальные драгоценности пытались сохранить даже члены семьи отрекшегося императора Николая Второго, которые оказались под строгим домашним арестом.
Государыня Александра Федоровна и четверо царских дочерей украдкой от охраны на протяжении довольно долгого времени зашивали бриллианты, изумруды и рубины в свои корсеты и швы пышных юбок. Августейшие «нелегалы» действовали столь ловко, что эти тайники были обнаружены лишь во время расстрела императорской семьи.
Комиссара Юровского и его подручных очень удивило, что выпущенные ими из наганов пули отскакивали от одежды женщин. Только добив несчастных ударами штыков и обыскав тела убитых, нашли эти многочисленные тайники в одежде. Большая часть изъятых оттуда царских сокровищ была привезена Юровским в Кремль, но кое-что прикарманили члены расстрельной команды и красногвардейцы, вывозившие и уничтожавшие трупы расстрелянных, а отдельные затерявшиеся при этом камни позже подобрали местные жители.
Куда более успешными оказалась попытки спрятать сокровища, предпринятые некоторыми другими представителями Дома Романовых. Значительную долю этих ценностей в итоге удалось нелегально переправить за пределы России.
Великая княгиня Мария Павловна – дочь великого князя Павла Александровича Романова, двоюродная сестра царя Николая Второго, стала изобретательницей очень эффективного способа маскировки драгоценностей, который не смогли «расшифровать» люди, проводившие тщательный обыск в ее доме.
Итак, «контрабандистское «ноу-хау» от М. П. Романовой.
Чтобы спрятать от «комиссаров» драгоценную диадему, нужно:
— разобрать ее на небольшие фрагменты;
— взять бутылочку-чернильницу с крышкой и вылить из нее чернила;
— положить на дно этой емкости детали диадемы:
— залить их сверху расплавленным парафином от свечки;
— поверх парафина вновь налить чернила;
— закрыть чернильницу и поставить в кабинете посреди письменного стола на самом видном месте.
Данная уловка ее высочества сработала безотказно. Обшаривая кабинет, солдаты лишь мельком взглянули на чернильницу, убедились, что внутри находится соответствующая жидкость и отодвинули в сторону.
Позднее Мария Павловна сумела организовать отправку багажа, в котором среди прочего находился такой заурядный с виду канцелярский предмет, за границу: через дипломатов к свойственникам – представителям шведской королевской семьи (в первом браке была замужем за шведским принцем Вильгельмом). При этом великая княгиня сопроводила груз запиской, содержащей просьбу особенно бережно отнестись к чернильнице.
По прошествии некоторого времени Марии Павловне удалось, покинув Россию, встретиться с шведским кузеном и получить от него посылку. На глазах у изумленного кронприца она первым делом выудила из упаковки отнюдь не привлекательного вида бутылочку, вылила из нее чернила и, вооружившись тонким ножом, стала ковыряться в стеклянной емкости. Потом опрокинула ее над столом и из горлышка посыпались фрагменты ювелирного украшения с крупными бриллиантами.
В своих воспоминаниях ее высочество описала и иные способы маскировки, позволившие скрыть ценную ювелирку даже от самых тщательных обысков в доме.
«Другие украшения мы спрятали в самодельные пресс-папье. А еще какие-то — в пустые банки из-под какао. Потом их (эти узкие цилиндрические баночки — А.Д.) окунали в воск, к ним прикрепляли фитиль, и они приобретали вид огарков больших церковных свечей. Мы украшали их спиралями из золоченой бумаги и иногда зажигали перед иконами, чтобы отвлечь внимание слуг».
Мария Павловна упомянула также удачные конспиративные уловки, к которым прибегали для подобных же целей ее близкие.
«Моя свекровь сшила нечто вроде жакета, который она носила под платьем; в него она зашила большую часть камней. Диадемы, которые невозможно было сделать плоскими, она зашила в тульи своих шляп».
Узелок с Фаберже
А вот другая Мария Павловна — супруга младшего брата Александра Третьего великого князя Владимира Александровича, в отличие от своей полной тезки называемая в кругу представителей Дома Романовых «старшей». Эта женщина обожала драгоценности. К 1917-му году в ее личном «алмазном фонде» набралось около 250 роскошных ювелирных украшений – колье, диадемы, броши, серьги, подвески с бриллиантами, рубинами, сапфирами и жемчугом. Большую часть сокровищ великая княгиня хранила во Владимирском дворце, где жила их семья. Для этой цели в здании даже была оборудована специальная потайная комната.
Первый революционный «порыв» — Февральская революция, низвергнувшая монархию, застал Марию Павловну вдали от принадлежавших ей богатств: в Кисловодске. Ехать с кавказского курорта в неспокойный Петроград представительница Дома Романовых побоялась. Однако уже несколько месяцев спустя, понимая, что обстановка в стране усугубляется, ее высочество сумела организовать тайную операцию по вывозу своих сокровищ. Помог ей (конечно, не безвозмездно) англичанин Альбер Стопфорд, имевший на руках дипломатический паспорт.
Получив от Марии Павловны при личной встрече все необходимые инструкции, этот господин приехал в «бурлящий котел революции» — Петроград. Он сумел незаметно проникнуть во Владимирский дворец, открыть потайную комнату и переложить хранившиеся там сокровища в обычные саквояжи. Затем Стопфорд благополучно добрался с этой добычей до английского посольства. Оттуда драгоценности, уложенные в большую шкатулку, были дипломатической почтой беспрепятственно вывезены в Лондон.
Через некоторое время в английскую столицу перебралась и сама их хозяйка: Мария Павловна смогла выехать из России в феврале 1920 года. Увы, как следует воспользоваться спасенными богатствами она не успела, скончавшись спустя всего несколько месяцев пребывания в эмиграции. Все великокняжеские сокровища были после этого разделены между четырьмя детьми Марии Павловны и уже вскоре выставлены ими на аукцион.
Часть этой «романовской» коллекции приобрели представители английского королевского дома. Едва ли не самой знаменитой вещью стала так называемая Владимирская тиара (подарок Марии Павловне от жениха, великого князя Владимира Александровича в день их свадьбы). Ее не раз надевала на различные торжества королева Елизавета Вторая.
Уже в нынешнем веке неожиданно обнаружилось, что «сериал» про приключения сокровищ Марии Павловны отнюдь не закончился. Данный сюжет получил продолжение благодаря министерству иностранных дел Швеции. В 2009 году при переезде одного из хозяйственных подразделений МИДа в тамошних «закромах» обнаружили странные «единицы хранения» — два узелка (для них использованы наволочки от подушек), набитые ценностями. В общей сложности из этой неказистой упаковки извлекли около сотни уникальных предметов, среди которых – золотые табакерки, запонки, рамки для фотографий, инкрустированные драгоценными камнями, серебряные фигурки… Часть артефактов оказалась изготовлена фирмой знаменитого ювелира Фаберже.
Удалось выяснить, все это добро – результат другой «операции по спасению», затеянной в 1917 году великой княгиней. Помимо англичанина Стопфорда, она подключила к делу и еще одного «друга» — шведского профессора Ричарда Бергольца. Он тоже сумел добраться до великокняжеского дворца в Петрограде и «подчистил» то, что не унес в саквояжах англичанин – главным образом всякую золотую мелочевку. Свои трофеи Бергольц передал – прямо в импровизированных узлах из наволочек, — сотрудникам шведского посольства, а те переправили посылку в Стокгольм, где она и осела в архивах МИДа.
Мешки оставались невостребованными почти целый век: ведь сама Мария Павловна по какой-то причине не рассказала своим близким о задании, порученном Бергольцу, а, возможно, скоропостижная смерть августейшей княгини помешала ей узнать о ценностях, доставленных в Стокгольм. Что касается хранителей, — либо шведские чиновники оказались не слишком любопытными и не удосужились посмотреть, что находится в мешках, либо… Есть информация: они открыли тайну «клада» еще в 1952-м, но тогда не решились обнародовать данные сведения и передать сокровища наследникам законной владелицы, опасаясь осложнения дипломатических отношений с СССР, власти которого могли заявить, что претендуют на это богатство.
Как бы то ни было, публичные сообщения о «кладе в наволочках» появились лишь 12 лет назад. Когда шведское следствие окончательно разобралось, кому принадлежали эти ценности, все артефакты передали потомкам Марии Павловны. А те продали «романовские» раритеты на аукционе, выручив за эти «безделушки» из великокняжеской семьи в общей сложности около 7 миллионов евро.
«Бриллиантовая» тайна Кшесинской
Кое-что из драгоценностей Марии Павловны-старшей попало впоследствии к Матильде Кшесинской. Дело в том, что сын великой княгини Андрей Владимирович в январе 1921-го женился на знаменитой балерине.
Впрочем и без подвесок-кулонов-ожерелий Марии Павловны у этой женщины, бывшей в юности любовницей будущего императора Николая Второго, имелось немало собственных сокровищ. Но вывезти из «совдепии» она смогла только часть. Судьба остальных до сих пор остается одной из самых больших загадок, волнующих умы охотников за кладами.
«Я получила множество дорогих подарков и цветов…» «Обворожительная Малечка» в последние дореволюционные четверть века была объектом повышенного внимания многих мужчин из самых-самых «верхов» российской империи – в том числе членов императорской фамилии. Вот для примера лишь один знак внимания, полученный в 1904-м от великого князя Андрея Владимировича, о котором она упомянула в своих записях: «Чудесные вещи от Фаберже и пара бриллиантовых сережек»…
Кроме того размер ее гонораров за выступления на сцене вызывал зависть у других балетных примадонн.
Поэтому в роковом 1917 году Кшесинской было, что терять. Информация о начавшихся повальных обысках в богатых домах ее не на шутку встревожила.
«Обыски обыкновенно сопровождались отбиранием всего ценного, что солдатам попадалось под руки, и все поэтому стали прятать деньги и драгоценности. Тут, конечно, каждый проявлял свой талант и находчивость. Но часто приходилось менять места, так как конечно все прятали примерно одинаково, и раз солдаты находили вещи в одной квартире в определенном месте, они в следующей искали в таком же… Многие первоначально прятали свои кольца в банки с помадой, но солдаты скоро нашли это и прямо лезли туда пальцами. Многие дамы очень любили хвастаться, куда они прятали свои вещи, и конечно, кто-нибудь подслушивал и тайна была выдана. На этом хвастовстве многие попадались…»
Сама Матильда решила придумать что-то пооригинальнее.
«Деньги я спрятала в нижнем этаже дома, между окнами, в той верхней части, где окна не открывались, и для этого пришлось вынуть раму. Драгоценности я спрятала в полую ножку кровати, спустив их на ниточке, чтобы можно было вытащить обратно».
Однако много ли уместится в таком тайнике? Летом 1917-го Кшесинская решила уехать из эпицентра революции – Петрограда в более спокойное место: в Кисловодск. С собой она рискнула взять в столь непростой путь по бурлящей протестами России лишь небольшую часть своих богатств. Основную же массу ценностей – золотых украшений, ювелирных изделий… — следовало укрыть понадежнее где-то здесь, в столице или ее окрестностях.
Сведения о «спецоперации», затеянной Матильдой, весьма скудны: сама балерина позднее написала об этом времени очень немногое. Некоторые повороты сюжета можно представить лишь в виде догадок и логических умозаключений.
Итак, в начале июля, накануне расставания с Петроградом Кшесинская вдруг срочно отправилась на свою дачу в приморской Стрельне. Судя по ее «Воспоминаниям», причина была вполне объяснимая, связанная со смертью ее любимого домашнего питомца – фокстерьера Джиби.
«Я повезла его в Стрельну на автомобиле с сыном Вовой похоронить его там, где он был такой счастливый, бегая на воле по саду. Солдаты, которые уже жили на моей даче, отнеслись к этому очень трогательно и даже сами помогали мне вырыть ямку и засыпать…»
На первый взгляд, во всей этой истории нет ничего странного. Просто мать с сыном-подростком похоронили своего умершего четвероногого любимца.
Но зачем же ехать ради этого так далеко, подвергаясь реальной опасности нападения революционной вольницы? Некоторые исследователи склонны видеть здесь отнюдь не бытовой момент, обусловленный сентиментальным желанием обустроить собачью могилку именно там, где Джиби «был таким счастливым», а хорошо продуманную операцию по устройству тайника с драгоценностями. Мол, хитроумная Матильда использовала ход с закапыванием околевшего песика на даче в Стрельне, чтобы «запудрить мозги» солдатам, которых там расквартировали новые власти. Эти бойцы революции доверчиво восприняли историю любви барыни к своем умершему песику, даже помогли его похоронить. А Кшесинская и ее спутники «под сурдинку» сумели тайком припрятать привезенные с собой сокровища в каком-то укромном месте на окружающей территории – возможно даже в заранее подготовленном тайнике.
Ведь сохранились сведения, что на даче Матильды Феликсовны до самых последних предреволюционных дней продолжались работы по сооружению различных хозяйственных построек, – кто мешал там заодно и место для «схрона» устроить?
Безусловно тогда, летом 1917-го Кшесинская была уверена, что смутные времена когда-нибудь минуют, она сможет вернуться в свои стрельнинские владения на правах полноценной хозяйки и без проблем извлечь из тайника припрятанные сокровища.
Но чаяния ее не оправдались. Если предположения о закопанном в Стрельне кладе верны, значит эти драгоценности Матильды до наших дней так и остаются под спудом. Энтузиасты-кладоискатели не раз пытались вести поиск «бриллиантов Кшесинской», однако безуспешно.
Каблуки, трости, яйца
Разнообразие способов обмана «солдат революции» состоятельными господами, пытающимися сохранить свои ценности, весьма велико. Каких только тайников они тогда не напридумывали!
Вот лишь некоторые из «ноу-хау» образца 1917 – 1920-х гг.
Чтобы не попасться при личном обыске, прятали золотые монеты и драгоценные камни в пустоты, специально вырезанные в каблуках женских туфель или мужских сапог.
К услугам представителей сильной половины человечества были также модные тогда трости. Бриллианты-сапфиры-рубины запихивали в их пустотелые набалдашники.
Еще один популярный «схрон» — мыло. Стандартный брусок этого средства повседневной гигиены аккуратно разрезали надвое и выковыривали в каждой из половинок достаточно большое углубление. Затем набивали эти полости колечками, сережками, «камешками» и вновь соединяли обе части воедино, а место разреза присыпали мыльной стружкой, обминали и потом «обкатывали» получившийся единый кусок под струей воды, добиваясь, чтобы шов стал незаметен. Получившийся в результате обмылок не мог привлечь внимание даже самого бдительного революционера.
Среди представительниц аристократических слоев, среди купчих находились умелицы, которые умудрялись прятать камни и золото в куриные яйца. Для этого скорлупу аккуратно разбивали сбоку, через получившееся небольшое отверстие выливали белок и желток, а вместо них внутрь вкладывали драгоценности вперемешку с ватой (чтобы не трепыхались).
Потом наступал черед самой сложной операции: сохраненные осколки скорлупы аккуратно размещали по прежним местам, закрывая ими проделанную дырку, и склеивали между собой. Получалось вроде бы цельное яйцо, хотя, конечно, при ближайшем рассмотрении следы такой «хирургической операции» были заметны. Чтобы яичко с секретом не привлекало внимания, его запихивали в самую середину корзинки с десятками цельных яиц.
Сохранились также воспоминания современников о гениальном изобретении княгини Веры Дмитриевны Лобановой-Ростовской. Вельможная дама смогла вывезти за границу драгоценности… в собственной голове. Точнее, в собственных волосах на голове. Помогло то, что Вера Дмитриевна славилась своими оригинальными прическами. Накануне «часа Х» она соорудила из своих пышных локонов хитрую конструкцию, которая скрывала внутри себя довольно большое пространство, заполненное ювелиркой.
Некоторые «буржуи» воспользовались также лазейкой, обнаруженной ими в выпущенных большевиками декретах о конфискации ценностей. Оказалось, что там не упоминаются отдельной строкой изделия из серебра. Поэтому можно было попробовать отспорить у экспроприаторов кое-какие серебряные безделушки (большие количества серебряных изделий, конечно, оставить себе было практически нереально). Так вот некоторые умельцы и знатоки физики-химии умудрялись сохранять даже золотые кольца, подвергнув их предварительно серебрению.
Весьма нетрадиционный способ обеспечить себя в эмиграции средствами использовал Агафон Фаберже. Сын знаменитого российского ювелира сумел покинуть Советскую Россию лишь в 1927 году, нелегально перейдя в Финляндию по льду Финского залива. При этом с собой у него не было припасено ни ювелирных украшений, ни золота, ни бриллиантов. Попытайся он такие запасы заранее подготовить, скорее всего застукали бы работники ОГПУ, и тогда прахом пошли бы все планы побега.
Агафон поступил умнее. Воспользовавшись удобным моментом, он побывал (якобы, по служебной надобности) в финском консульстве в Ленинграде и передал знакомым ему сотрудникам свою коллекцию редчайших почтовых марок (при проходивших до того обысках в квартире А. Фаберже чекисты даже внимания не обратили на эти «бумажки»). Финны отправили раритеты в Хельсинки вместе с дипломатической почтой. Оказавшись там же несколькими неделями позже, Агафон без проблем получил свое сокровище и выгодно продал его на аукционе.
